Архаические практики врачевания как истоки современной психотерапии

Видеозапись лекции смотрите по ссылке

Вступительное слово (Леонид Леонидович Третьяк):

Павел Берснев - антрополог, этнограф, религиовед, действительный член Русского географического общества и один из лучших специалистов в России по исследованию различных форм традиционных архаических культур, автор таких книг, как «Священный космос шаманов», «Лабиринты ума», «Шаманизм в Новом Свете».

Благодаря опыту П.В. Берснева можно подчеркнуть общие качества традиционных архаических практик, доисторического и бесписьменного этапа психотерапии. Гештальт подход был связан с исследованием этой интересной темы и опытом ещё через своего создателя в эсаленский период (Институт Эсален, англ. Esalen Institute, посёлок Биг-Сур на побережье Калифорнии, основан в 1962 году), когда в Калифорнии проводил семинары Фредерик Перлз, его ученик Клаудио Наранхо и приятель Клаудио Наранхо – Карлос Кастанеда. На семинарах изучались методы работы традиционных латиноамериканских шаманов, и поэтому внимание к архаическим практикам в гештальте было известно давно, а некоторые элементы этих практик даже вошли в техники гештальт-терапии, например, такие, как внутриличностные столкновения. К тому же, когда разрабатывалась гештальт-терапия, она находилась под сильным влиянием магии театрального искусства, поскольку сам её основатель Ф. Перлз очень интересовался Берлинской театральной школой. Некоторые исследователи подчеркивают, что гештальт-терапию правильно называть не просто видом психотерапии, а терапией, которая холистична по своей сути, так же, как и традиционные архаические практики.

 

Валерий Гладких (аккредитованный гештальт-терапевт, супервизор Общества практикующих психологов Гештальт-подход):

- Я немного почитал лекции, тезисы о том, что Павел Валерьевич хотел рассказать нам про шаманизм, и мне вспоминается одна забавная история – моя сертификационная сессия в гештальт-подходе, когда я провел ее, и Данила Хломов давал мне супервизию. Он тогда сказал: «Валера, ты работаешь, как шаман». Я подумал, что Хломов, наверное, шутит, наверное, все плохо получилось. А он говорит: «Ты понимаешь, удается "встретиться" с чем-то непонятным, неизведанным, а слова вроде русские и обычные». Павел Валерьевич, как так получается? Насколько возможна с точки зрения шаманской культуры, шаманизма эта "встреча"?

 

Павел Берснев:

- Эта встреча возможна потому, что доисторический шаманизм включал в себя все. Шаман был и актером, и психотерапевтом, и хранителем наследия, мифов, легенд, преданий, знатоком мира растений. То есть в те далекие времена дифференциации не было, шаман занимался всем. Более того, если брать ранние формы шаманизма, то само слово это - тунгусского происхождения, и оно относится к классической эпохе шаманизма, той эпохе, которая была запечатлена нашими этнографами, в основном, конца XIX - начала XX века. А в действительности шаманизм куда более древний, и формы его воплощения были совершенно разными. Ранней формой шаманизма был так называемый «поголовный шаманизм». То есть каждый был шаманом. И каждый общался с миром духов. В дальнейшем в шаманизме, по мере изменения и усложнения общества, выделялся отдельный - индивидуальный - шаманизм, когда шаман превратился в некую фигуру, к которой обращались, чтобы решить какие-то свои проблемы, задачи. Шаман общался с миром духов, договаривался с ними, задабривал, когда это было нужно, вступал с ними в битвы, путешествовал в другие миры... Шаман решал различные проблемы, возникавшие в границах его сообщества, племени, рода. Именно такой образ шамана закрепился в этнографической литературе - родовой индивидуальный шаман. В сибирских традициях любой человек не может стать шаманом, для этого нужна какая-то предрасположенность, ну, либо какое-то экстремальное событие, например, удар молнии, или какой-то из ряда вон выходящий травматический инцидент. И хотя родовые шаманы, то есть те, которые из поколения в поколение передавали свой дар внутри рода, и были особыми избранниками духов, считались в сообществах этого исторического периода наиболее сильными, фактически сама эта шаманская сила была и остается универсальной. Отвечая на ваш вопрос о том, холистична ли первичная фигура шамана, скажу, что в дальнейшем она претерпевает сепарацию. То есть фигура шамана становится отдельной, выделенной, обособленной. А в наши дни, в настоящее время мы как бы возвращаемся к холистическому измерению, и соответственно, кто-то - например, психотерапевты, - берет какие-то отдельные элементы шаманских техник, а кто-то пытается воспроизвести этнические традиции, либо появляются различные формы неошаманизма. Майкл Харнер занимался практикой шаманизма, будучи антропологом, ученым, но, тем не менее, он включил базовые элементы шаманизма в свою практику и занимался практически терапией, назвав это «сущностным, сердцевинным шаманизмом» (англ. Core Shamanism). Он включал в эту практику все, что считал универсальным в шаманизме и актуальным для современного человека.

 

В. Гладких:

- То, что вы говорите, очень интересно и откликается психотерапии, потому что, когда мы готовим наших студентов в программах, мы всегда начинаем с клиентского уровня подготовки. Не разобравшись в своей истории, в своей боли, невозможно копаться в истории клиента и пытаться что-то понять про него. В этом смысле есть даже такое выражение (и статья Ролло Мэя) - «раненый целитель», феномен «раненого целителя». Вы говорите: чтобы стать шаманом, необходимо пройти обряд инициации, что-то кризисное, критическое должно произойти в жизни человека для того, чтобы он обрел новую идентичность. В профессию психотерапевта все люди приходят по-разному, с разным бэкграундом, кто-то приходит и от большой боли. В этом смысле мы сталкиваемся с таким понятием, как душевная боль или психическая боль, которая сильно отличается от физической боли, так как она никоим образом в теле географически не определена. То есть человек руку сломал, болит рука -  понятно, с чем работать. А когда клиент говорит о душевной боли, то она никак в организме не локализована. И в этом смысле интересно: как шаманизм понимает вот эту душевную, психическую боль?

 

П. Берснев:

- В шаманизме и психотерапии очень много общего. Шаманская болезнь – это тоже по-своему кризис. Шаманская болезнь не означает, что шаманы болеют какими-то душевными заболеваниями. Это процесс трансформации. Часто он связан с драматическими событиями в жизни шамана, нередко в архаической традиции это интерпретируется как призыв духов. А если этот кандидат в шаманы не слушает духов, тогда они начинают что-то у него забирать и всячески его принуждать к тому, чтобы он занялся шаманским делом. И получается, согласно сибирским традициям, что если духи избирают шамана (а по сибирским традициям, шаман — это избранник духов, не наоборот), выбора у него практически нет. Если его избрали, у него три пути: стать шаманом; заболеть и умереть; сойти с ума. Если он не выбирает два последних пути, то он вступает в контакт с миром духов, и далее шаман-кандидат впадает в такие состояния, которые можно описать как шоковые. Он может блуждать где-то - в лесу, например, в зависимости от местности. Наступает фаза социальной депривации. Где-то он ведет себя не так, как обычные люди. И заканчивается это тем, что называют «шаманской смертью». В этот момент шаман отправляется в мир духов - известная конструкция мироздания: Верхний, Средний и Нижний миры, - и чаще всего он отправляется в Нижний мир. И далее происходит то, что его духи раздирают на части: это могут быть духи болезней, которые раздирают его до костей, хотя и в скелете могут изменяться элементы. И далее в него вкладываются способности исцелять те или иные недуги. Соответственно, если пришли какие-то определенные духи, то именно эти болезни он может врачевать. Далее он возвращается в мир живых, как бы оживает, возрождается в новом статусе – статусе шамана, - и с этого момента он начинает практику врачевания.

 

В. Гладких:

- Да, я вот сейчас слушаю и понимаю, что наши профессии очень похожи. Вот путь отшельника: психотерапевт — это человек, который остается наедине с какой-то своей правдой. После прихода в эту профессию появляются какие-то фильтры, уходят люди, которые не нужны, человек больше берет на себя ответственность. Понятие ответственности в гештальт-подходе - одно из ключевых: ответственность за свою жизни, за свои выборы, за активную позицию. Здесь мы очень похожи. Интересно - про Нижний мир. Как вы могли бы описать то, как найти тотемное животное, для чего это делалось в шаманской культуре, какой в этом смысл? Ведь в наших техниках гештальт-терапии мы часто используем проективные методики, например терапевт спрашивает клиента: «Ты сейчас как себя чувствуешь, как какое животное? – Как сильный лев» – отвечает клиент. Как будто благодаря этому человек получает некую свободу...

 

П. Берснев:

Нижний мир – важное базовое понятие в архаическом обществе и в шаманизме в частности. Для понимания этого нужно иметь в виду описанные Арнольдом ван Геннепом обряды перехода. Обряды перехода состоят из трех стадий: прелиминарная, лиминарная. постлиминарная.

Соответственно, прелиминарную стадию можно описать как некое исходное состояние (точка отсчета, определенный статус). Буквально с латинского «limen» означает «порог». То есть это предпороговое, пороговое и постпороговое состояние. Сепаративная, прелиминарная стадия обычно заключается в отделении личности от группы, в которую он входил раньше. Пороговое или лиминарное состояние (или стадия нахождения на грани, пограничная стадия) – это соотносится с трансформационными процессами, которые могут переживаться как путешествия в те или иные миры. Это состояние транса (от лат. trans – ‘через’, ‘за пределами’). Это выход за переделы границы одного состояния или статуса и состояние до перехода через другую границу. До и после - границы различных устойчивых состояний – от сепарации-отделения и до заключительной стадии – постлиминарной (реинтегративной, восстановительной) стадии.

На заключительной стадии происходит возвращение в мир в обновленной форме. Три стадии обряда перехода знаменуют прежде всего переход из одной социальной группы в другую, из одного статуса в другой (обряд инициации). Переход, трансформация самоидетнификации, самоотождествления.

Это также соответствует известной концепции мифа о герое Джозефа Кэмпбелла. Все то же самое: вначале идет сепарация, отделение от привычного состояния, вход в некое лиминарное состояние, встреча с чудовищами, хтоническими существами, конфликт, борьба с мифическими чудищами (огнедышащий дракон, горгона Медуза, Минотавр и т.д.). Затем наступает кульминационная победа и возвращение в мир обогащенным, преображенным. В шаманской практике это, например, новые знания о том, как исцелять другие заболевания, то есть возвращение в трансформированной форме. В общем, это характерно не только для шаманизма, а для всех архаических практик. Поэтому, в контексте этой схемы, путешествие в Нижний мир - это разотождествление, деидентификация с привычной формой (образом «я»), некое состояние перехода, которое может восприниматься как путешествие, странствие. Далее - идентификация с каким то новым образом, потому что шаман, в отличие от медиума, который лишь предоставляет свое тело, словно живая кукла, и не осознаёт происходящего, когда к нему приходят души, шаман - всегда активный участник, он путешествует в потусторонних, запредельных мирах и приобретает силу, и одна из форм этой силы - то, что называют тотемом. Всегда нужно иметь в виду, что эти термины нужно употреблять с оговорками, так как они бывают искусственными – как и само понятие шаманизм, поскольку шаманизм практикуется не только в Сибири, но и в Азии и Латинской Америке. Да, названия у этих техник разные, но сами техники очень похожи.

В случае с тотемом, шаман встречает некие силы, которые воплощаются или визуализируются, обретают символическую форму в образе какого-то животного или мифического существа, а возвращаясь в Средний мир - мир, в котором мы обитаем, - он получает силы, способности и помощь от этого тотемного животного. С психологической точки зрения, интерпретаций этих феноменов множество. Если в случае с шаманами мы говорим про духов, то на психологическом языке можно сказать «психические процессы». Хотя, как говорил К. Кастанеда, все это - язык описания, интерпретации реальности и культурно обусловленные факторы. Возвращаясь в наш мир, шаман интегрирует эти способности и получает союзника, который помогает ему и наделяет своими способностями. Это может быть какой-то объект, природные стихии, а может – тотемное животное или растение. Не случайно тотем связывается с родом. Это не постороннее существо, с которым происходит встреча, а нечто родственное, родоначальное, сущностно связанное.

Тема общения с животными тесно связана в шаманизме с темой оборотничества. Многие древние мифы хранят предание о Золотом веке - времени, когда люди и животные не только жили в непосредственной близости, но также могли легко превращаться друг в друга. Так, австралийские аборигены верили в довременное (или надвременное) измерение - «времена сновидений», когда не только звери и люди, но также и растения не имели тех форм, которые приобрели в «историческое» время. Все могли превращаться в кого угодно. Поскольку для первобытного сознания всё сущее обладало единой сущностью, единым духом и силой, подобные превращения выглядели естественными. Лишь со временем, в мифический период разделения Небес и Земли и/или изгнания из Рая, энергии, силы распределяются по известным (и не известным) нам формам растений, животных и людей. Происходит своего рода центробежное движение. Сепарация. Некогда единая сила распадается на множество малых, и оформляется в облике животных, растений и людей. Единый язык, на котором говорило все сущее в своем всеединстве, забывается.

Однако шаманы способны возвращаться в особых состояниях сознания в измерение «времен сновидений» и, познав непроявленную суть явлений (явленного, проявленного), превращаться в животных и общаться с ними (понимать их язык), обретая их способности и мощь их духа. Шаманы способны говорить не только на языке тех, кого мы привыкли называть животными. Они могут говорить на языке огня, воды и ветра, на языке Земли, Солнца, Луны, иных планет и звезд.

Животные и птицы для шамана - не просто звери: они лишь носят одежды животных. Если же они скинут свои животные одежды и «наденут» кожу человека, только шаманы и сверхчувствительные люди смогут узнать в них «переодетых» зверей. Так, например, дельфины, согласно сказаниям шипибо, были нередкими гостями на шумных вечеринках людей. Они не только весело проводили время, но, будучи чрезвычайно обаятельными, могли легко соблазнять местных девушек, от которых потом рождались особые дети, нередко становящиеся затем шаманами.

В свою очередь, люди стремились подражать животным. Перья индейцев, соломенные палочки, вставлявшиеся в кожу на щеках, чтобы выглядеть похожими на ягуара, и многие другие примеры «переодевания» в животных - повсеместная практика в архаических традициях мира. Одежда сибирского шамана суть подражание одежде (шкуре, чешуе, перьям) животных и птиц. Одеяние как бы позволяет (или помогает) перевоплотиться в животного, а значит - обрести силу и мудрость духа этого животного.

 

В. Гладких:

- Это очень интересно и прикольно, я даже услышал какие-то общие нотки с нашей теорией Self про три мира. В нашей теории тоже есть метафорический Нижний мир (Id-функция), Средний мир (Ego-функция) и Высший мир (Personality). Любопытно, как эти две концепции взаимосвязаны. Действительно, история психотерапии насчитывает чуть менее 200 лет, сам термин веден 150 лет назад, а как много общего и как много психотерапия вбирает в себя из древнего шаманизма! Шаманизму, кстати, сколько лет?

 

П. Берснев:

- Я думаю, он существует где-то практически со времен появления гомо сапиенс - конечно, на различных стадиях своего бытования среди человеческих сообществ. Так, есть первичный «поголовный шаманизм» - время, когда каждый мог общаться с миром духов. Более того, в архаической концепции нет такого представления, что есть наш мир и есть мир духов, потому что все взаимосвязано и не изолировано. И в этом смысле для древнего человека и сновидения, и явь, и иные состояния сознания - не что-то отдельное друг от друга, а одна реальность, не какое-то измененное состояние сознания, а одно некое пространство, населенное некими существами Среднего, Верхнего и Нижнего мира. Все взаимозависимо и находится в бесконечном процессе трансформации и взаимного общения. Поэтому, говоря об исторических и доисторических корнях шаманизма, можно сказать, что со времен возникновения человечества шаманизм и существует. Более того, все религии, включая мировые религии современности, уходят корнями в шаманизм, поэтому шаманизм можно назвать всеобщей проторелигией.

 

В. Гладких:

- В гештальт-терапии тоже есть идея гомеостаза, саморегуляции системы. Действительно, человек не может быть оторван от происходящего с ним, поэтому мы всегда рассматриваем любой невроз с полевой точки зрения процессов. Ещё мне нравится мысль о том, что шаман не занимается интерпретацией, а, скорее показывает то, что скрыто.

 

П. Берснев:

- Я думаю, что шаман занимается и тем, и другим в зависимости от своего состояния. Если это состояние транса, то речь не идет об интерпретации - скорее, его самого интерпретируют. Во время камлания шаман бормочет какие-то бессвязные или связные сложные мыслеобразы, и собравшиеся вокруг него соплеменники интерпретируют это в контексте мифологии и в контексте мировосприятия, в которое они погружены, в котором они живут, в которое верят. Если же речь идет об «обычном» состоянии, то к шаману обращаются за советом, пытаются интерпретировать сновидения, стремятся получить советы и прочее. Поэтому, как я и говорил, шаман изначально был фигурой всеобщей и выполнял все функции. Можно сказать ещё так, что шаман - это мастер управляемого безумия. И если Нижний мир соотносить с ИД, то почему мы из Нижнего мира встречаем духов животных? Потому что в каждом из нас есть животное, несмотря на то, что мы - социальные существа, это и в психологии, и в психотерапии описывалось. Мы сохраняем в себе все эти импульсы - от сексуальных, агрессивных и прочих, порой очень асоциальных и даже антисоциальных импульсов. И весь этот бурлящий котел возбуждений вытесняется куда-то под социальным прессом, и как раз этот момент вытеснения и отождествляется с низом. Своего рода психологическая локализация и соотнесение психических процессов и земной географии. Поэтому прийти туда, где находится этот «низ», и встретить свои собственные импульсы, олицетворенные в тех или иных образах, войти с ними в контакт и интегрироваться с ними - это своего рода культурная встреча со своей дикой природой, со своим внутренним неприрученным животным.

 

В. Гладких:

- Это очень похоже на то, что говорил в одном интервью Ленни Равич президент израильского гештальт-института. Он говорил, что мы приходим в этот мир, чтобы получать удовольствие, радоваться и быть счастливыми, но государственные институты и социальные институты, такие, как семья, армия, детский сад, церковь и школа, делают все, чтобы мы забыли, как это делать. И вот сейчас вы говорите, будто бы одна из задач шамана - напомнить человеку, что у него есть источник глубинной природной силы, его идентичности, аутентичности. Такое красивое арт-напоминание о корнях, о тотемном животном и силе, которую оно дает...

 

П. Берснев:

- Это все очень похоже и соотносимо, поскольку шаманизм практически везде, что в Азии, что в Америке включает в себя массу психотехник. Эти техники не включают в себя только диалог или форму, когда один лежит на кушетке, а другой сидит рядом. Это может быть танец, игра на бубне, песнопения, применение психоактивных растений. Это масса всевозможных техник, и, как говорил Мирча Элиаде: «Шаман - мастер техник экстаза». Вот почему шаманизм интересен до сих пор. Ведь, казалось бы, мы прошли уже этот исторический этап - и зачем к нему вообще возвращаться? Мы же сейчас живем в современном мире, зачем нам все эти дикие практики? Но в действительности это такая сокровищница, из которой можно черпать бесконечно, поскольку это наша общая история. Это не история сибирских народов, не история аборигенов Амазонки, - это наша собственная история, потому что архаическое наследие присутствует в нас и сейчас, в различных формах, как в патологических, так и в нормальных. Поэтому техники, которые использует шаманизм, при их научном применении в современности могут дать очень хорошие результаты – и уже дают их.

 

В. Гладких:

- Прикол в том, что половина из того, что вы перечислили, мы делаем на психотерапевтических группах, за исключением применения различных психоактивных чаев, смесей и т.д. Действительно, мне кажется, что гештальт-терапия вобрала в себя мудрость времен, мудрость древних и использует полный арсенал этих техник. Это действительно, как вы сказали, сокровищница. А ещё занятие шамана, на мой взгляд, похоже на нашу профессию. Ведь мы ничего не знаем о человеческой жизни и не являемся экспертами по ней - мы, скорее, являемся проводниками.

 

П. Берснев:

- Ну да, конечно, шаман - это в первую очередь и есть проводник, толмач-толкователь, связник, психопомп, переводящий душу на другой берег, соединяющий мир живых и мёртвых, предков и потомков, людей и духов. Настоящий шаман – не монах, уходящий от мира, а примиритель, умиротворитель мира. А это значит, что он всегда в мире, в космосе, он – устроитель гармонии между различными существами (как видимыми, так и незримыми). Шаман воспринимает мир не застывшим, не пребывающим в неизменных формах, он видит его в динамике, в вечном потоке трансформации (и в процессе взаимозависимых отношений). Этот момент трансформации и перехода - ключевой механизм шаманизма (в дальнейшем он был в поэтическо-философской форме изложен в даосской классической работе «Чжуан-цзы»; а даосизм, как известно, также родом из шаманизма). Возможен неуправляемый процесс превращений, отягощенный вмешательством помраченного ума, а возможен процесс управляемый, гармоничный (в гармонии с Дао, с природой ума, в просветленном уме), переход из нежелательного состояния к другому – желательному. Шаманизм не существовал бы столько лет, если бы он не функционировал, если бы в нем не было ценных вещей для человечества, для социальных групп, потому что если в современности может существовать что-то бесполезное для выживания, то в древние времена выживало только то, что могло принести практическую пользу.

 

В. Гладких:

-Да, я вот ещё думаю, что гештальт-терапия -  это терапия отношений, контакта. Есть у нас такое понимание, что травмы человек получает в отношениях, и отношения можно лечить отношениями. Поэтому мы устанавливаем с клиентом такие специальные клиент-терапевтические отношения, при которых происходит терапия. Вот в этом смысле скажите: какие отношения шаман устанавливает с тем, кто к нему обращается? Как это выглядит в пролонгированной истории?

 

П. Берснев:

- Да, действительно, это тоже очень интересно, потому что в шаманизме все проникнуто межличностными отношениями, а под личностью понимается как человек, так и мир духов, и мир зверей и растений. И если говорить о человеке, то к шаману обращается пациент, а в обычной жизни с шаманами пытаются не иметь дела: иногда их даже селили подальше от социума, потому что они наводили некий страх. Но, тем не менее, когда возникала необходимость, к ним обращались. Поводы для обращения к шаману чаще всего были классическими: например, потеря души либо какие-то иные недуги. Но это - если говорить о прошлом. А когда обращаются к шаманам в наше время, например, в Латинской Америке? Обращаются, когда современная медицина не может помочь. Более того, есть врачи, у которых есть друзья-шаманы, к которым эти врачи обращаются за консультацией – и к которым направляют своих пациентов. И в этом контексте то, что я говорил про поиск души, в современной интерпретации можно обозначить как идентификацию с какой-то самоличностью, когда происходит какой-то инцидент. Например, в шаманизме Латинской Америки распространено такое понятие, как «сусто» (susto), что с испанского переводится как «испуг». Что значит этот испуг? Это не просто, когда человек испугался, а когда происходит некий травмирующий инцидент, что-то шоковое, критическое - и часть души или вся душа человека покидает тело и может заблудиться или быть схваченной в Нижнем мире или где-то ещё. А шаман в процессе камлания возвращает душу. Причем если душу не вернут, человек остается в эдаком кризисном состоянии – он есть, и его как бы нет. И если шаман не подключается и не помогает вернуть душу, человек может либо сильно болеть, либо умереть. Шаман помогает человеку вернуть себя, тот образ себя, с которым он самоидентифицируется, но который был потерян («потеря души»), либо расколот на тысячи осколков во время травмирующего инцидента «сусто». Но шаман помогает не просто вернуть прежний образ пациенту. Он помогает пройти Путь Героя, помогает преодолеть кризис, трансформироваться и обрести целостность-исцеление на разных уровнях, возродиться и обновиться – и принять себя обновленного.

 

В. Гладких:

- Я вот вас слушаю и думаю о том, что мы в гештальт-терапии очень много работаем с телом, очень много внимания обращаем на телесные процессы клиента и в них ищем важные участки внимания. Наша задача - сформировать культуру осознанности, культуру сосредоточенного внимания к себе и своим процессам. И вот я вас слушаю и понимаю, что задача шамана - не нагнать пурги, туманности, магии, мистики, а скорее, тоже поддержать осознанность. К примеру, в гештальт-терапии осознанность понимается через триумвират, через когнитивный уровень, телесный и чувственный опыт. Правильно ли я вас понимаю, что шаман тоже поддерживает осознанность?

 

П. Берснев:

- Я бы сказал, что поскольку шаманизм имеет такую долгую историю и представлен таким огромным количеством людей, то, соответственно, в нем есть все - и дремучие моменты, и моменты просветления. Я не являюсь миссионером шаманизма. Я как раз сторонник того, чтобы брать из шаманизма лучшее и оставлять то, что уже устарело, - в частности, ряд суеверий, которые были характерны для доисторического шаманизма, а также часть архаических практик, ритуалов, которые включали в себя жертвоприношения. У нас нет задачи возрождать архаику. Я как раз за то, что описываю в книге «Священный Космос Шаманов»: из дремучей формы шаманизма нужно прийти к просветленному шаманизму. Как это происходит? В древности сами времена были жестокими, и концепции были такими же. Далее приходит время мировых религий, например, христианства и буддизма, которые привносят в мировую культуру ярко гуманистический посыл. Это замечательно. Но при этом все старое начинает отрицаться. В христианстве, например, все древнее (за исключением, пожалуй, античной философии) стало объявляться поганым язычеством. Все животное – порождением дьявола (достаточно вспомнить народное христианское описание дьявола с рогами и копытами). Да, действительно, от некоторых вещей и стоило бы отказаться, но дело в том, что с водой и ребенка выплескивали: оказалось, что в древних формах было как то, от чего стоило отказаться, так и то, что было просто жизненно необходимо. И как раз в нынешнее время, вместе с М. Элиаде, который в научной форме представил шаманизм, или с магией К. Кастанеды, пришло такое иное понимание шаманизма. Оказалось, что из него нужно не просто выхватывать элементы, а глубоко изучать это явление человеческой культуры. Так мы пришли к необходимости появления просветленного шаманизма. На мой взгляд, древний шаман вряд ли делал практики медитации осознанности или что-то подобное. Но мы находимся в более выгодных условиях, потому что имеем возможность интегрировать в свою практику техники, знания из разных культур, из разных религиозно-философских школ и направлений. Кроме того, у нас есть достижения из множества научных дисциплин. В том числе и в области психологии и психотерапии. Поэтому речь не идет о том, что мы должны одичать и вернуться в прошлое, в доисторический протошаманизм. В прошлое нет смысла возвращаться, нужно идти в будущее. В этот процесс должны быть включены интегративные процессы, то есть и психотерапия, и восточная медитация, и шаманские элементы. И тогда это будет не просто этнографический материал, иногда - довольно скучный материал для непосвященного в тонкости науки, а что-то действительно полезное, что каждый может использовать Здесь и Сейчас.

 

В. Гладких:

- Спасибо огромное, Павел Валерьевич, вы делаете большую и интересную работу, особенно полезную для нас, психотерапевтов.

 

- — — — — — — — — — — — — — — —  —

Рады сообщить, что открыт набор на курс лекций Павла Берснев в Москве! Курс состоит из пяти лекций и начало 17 ноября. Более подробная информация по ссылке