О «потоке» в русле гештальт-терапии
Сначала я напомню несколько вещей, относящихся к психологии, о которых люди все время забывают. Например, что психология занимается исключительно сознанием человека. Есть реальность, и есть отражение реальности. А отражение реальности – это сознание. Когда вы едете в машине и смотрите в зеркало заднего вида, то вы используете эту маленькую площадку для того, чтобы увидеть, что происходит позади машины.
То, что касается сознания – это тоже самое. Это такая небольшая площадка, которая позволяет ориентироваться в окружающей реальности, позволяет прогнозировать какие-то события и в соответствии с этим выстраивать свое поведение тем или иным способом. Всё остальное – мышление, внимание, память, и так далее – все это разные феномены сознания. А сознание состоит из гештальта, то есть из образа.
Гештальт (образ) — это некая инвентарная клеточка, по которой мы распознаем эту самую реальность. И приписываем этой реальности какое-то определённое значение. То есть мы не можем воспринять какое-то качество отдельно от объекта, у нас все равно эти качества связаны с объектом. Для того, чтобы воспринять цвет как цвет, необходимо специально тренироваться. Это специальная деятельность, потому что изначально цвет – это цвет чего-то, какого-то объекта. Ну конечно, если вы занимаетесь художественной деятельностью, то со временем вы можете отделять цвет от объекта.
И тогда происходят забавные разговоры между теми, кто рисует и кто не рисует — А как же ты обнаружил, что в этом зеленом дереве есть красный цвет? И действительно, на картине есть красный цвет, и за счет того, что этот цвет добавлен, становится понятно, что это за дерево и что оно на самом деле зеленое. А вообще человек качество не воспринимает отдельно. «Тяжелое» – без того, что это тяжелое. Это бессмысленно и не воспринимается. То есть в любом случае, все что мы воспринимаем, мы воспринимаем как объект, как определённую форму. При чем эта форма находится в развитии, она меняется.
Однако есть формы, которые значительно более устойчивые чем мы, чем я, а есть формы, которые менее устойчивы чем я. И они меняются быстрее. И тогда для нас гораздо важнее воспринять те изменения, которые происходят.
Изменения происходят постоянно. Потому что все в мире движется и движется понятным образом, как бы «под горку». От более высокого энергетического уровня к более низкому. И здесь уместна такая метафора – весна и тает снег, и вот в какой-то момент, когда снег тает, образуются ручьи. И понятное дело, что под влиянием силы тяжести они текут в ту сторону, где ниже поверхность. Они собираются в речки, озера и так далее. Собственно, эти ручейки – это и есть некоторые потоки, которые происходят. И в этом смысле то, что касается восприятия мира как совокупности разнообразных потоков, то есть связанных друг с другом событий, вызывающих определенную последовательность этих событий, это, пожалуй, и есть наиболее ценное в понятии поток.
Само понятие поток было введено в психологию Уильямом Джебсоном – это был поток сознания. Такой феномен как поток сознания, который использовался в массе художественных произведений, особенно в 20 веке. Когда для писателей стало очень модно писать таким способом, способом потока сознания.
Поток сознания – это некоторый феномен, который был открыт как то, что в сознании у нас нет устойчивых форм, на которых мы можем остановиться и зацепиться. То есть одна форма вызывает другую, другая третью и так далее. В некоторых случая эти формы приобретают циклическое значение. Идея потока имела значение и в начале гештальт-терапии, упражнения, для того, чтобы обнаружить вот этот поток сознания, хорошо описаны в книжке, которая переведена как «Практикум по гештальт-терапии». Когда просто нужно последовательно записывать все то, что приходит в голову, а потом прочитав, посмотреть ход своих мыслей. Глядя на записи можно обнаружить очень много интересного – почему, например, в ходе своих размышлений я свернул с вот этой мысли на эту, с этого беспокойства на это. И как всякое упражнение, его бессмысленно делать один раз, если хотите исследовать, что у вас происходит в сознании.
То, что касается сознания, это некий постоянно текущий процесс, связанный с распознаванием каких-то определенных образов. Это распознавание может быть вызвано двумя причинами:
- Когда мне что-то нужно, тогда в зависимости от своих потребностей, я распознаю что-то вовне.
- Избыточная активность. Такая, которая не нужна для выживания. Которая приводит к игре, к каким-то действиям, чтобы узнать что-то. В психологии был введен такой термин – сверхнормативная активность. На сколько человек способен к этой сверхнормативной активности, на столько он может быть и творческим, и опасным для окружающих, и для себя. Потому что действительно, будучи избыточно активным, очень легко причинить какой-то вред себе. Поэтому, например, за сверхнормативной активностью ребенка должен присматривать взрослый, до тех пор, пока этот взрослый не встроится в голову ребенка И соответственно, избыточная активность – она связана с тем, что мы имеем некий избыток энергии, с которым необходимо как-то обходится, куда-то девать. Как минимум, его нужно остановить.
То, что мы с вами делаем – это тоже способ как-то организовать эту сверхнормативную активность. Вы слушаете лекцию, я ее читаю – это все сверхнормативная активность, это не то, что нужно для жизни, что-то, что относится уже к области игры. И здесь очень важно отметить тот факт, что коммунизм уже наступил – давно все сыты, одеты, у всех есть крыша над головой. Это все давно осуществлено.
Проблема в том, что делать с избытками – как их распределять, куда девать. Что делать с избыточными деньгами, с избыточным временем, возможностями, фантазиями. И вся цивилизация занята тем, чтоб этот избыток какими-то нормальным способом употребить.
И что касается частной психологической практики, это один из способов употребить эту сверхнормативную активность. Минимальная ценность часа с психотерапевтом – это то, что в этот час вы не причиняете себе вреда. Вы находитесь в безопасном месте, говорите с другим человеком. И не причиняете себе вреда, а это тоже уже очень много. То же самое происходит в терапевтических группах. И тут возникает проблема у тех людей, у которых больше возможностей. Потому что чем больше возможностей у человека, тем больше он может купить, приобрести за все большие деньги, больше головной боли. Иногда ее бывает на столько много, что с этим бывает трудно справиться даже психотерапевту. Человек настолько привык устраивать себе сложности, преодолевать их за счет того, чтобы устраивать следующие надстройки над этими сложностями. И вобщем образуется сооружение из разных противоборствующих стремлений.
В дальнейшем, развитие идей гештальт-психологии уже в советской психологии двигалось в сторону изучения потока деятельности. Леонтьев обозначил идею потока как деятельность, считая, что основное содержание существования человека – это деятельность. Человек включается в одну деятельность, в другую, в третью, а деятельность существует сама по себе. Для того, чтобы включиться в психотерапевтическое сообщество, нужно включиться в его деятельность, например, приехать на интенсив и поучаствовать в его работе.
То есть для того, чтобы включиться в какую-то деятельность, необходимо включиться в этот поток, из которого состоит эта деятельность. У Леонтьева была важная идея о том, что сознание – это деятельность, то есть это то, что мы делаем. И если мы по какой-то причине перестаем делать, то и сознания нет. То есть сознание – это постоянное осознавание: осознавание соотношения разных объектов, траектории движения, превращения одного в другое, изменений, которые происходят.
Все это некоторая такая общечеловеческая деятельность. И маленький ребенок, прежде чем он станет человеком, должен включиться в этот общечеловеческий поток сознания. То есть обнаружить какие-то коды, добавить туда активность связанную с узнаванием, распознаванием, и за счет этого продолжать развивать свое сознание.
В отношении своей жизни мы находимся на том уровне осознавания, который необходим, для того, чтобы минимально обустроиться (кому-то более успешно, кому-то менее успешно) – и это то, что есть у всех.
Поэтому всякий клиент – он профессионал в своей жизни.
И проблемы, которые он воспринимает как проблемы и рассказывает мне как о проблемах, они не просты. У психотерапевтов есть такой соблазн считать себя умным, знающим – «я знаю каково это и как все разрешить», «делать так и не делать так», «зависимости – это плохо», «треугольники – это тоже плохо».
У психологов часто бывает такая болезнь – упрощение. Называть сразу, что «треугольник» или созависимость – это плохо. А изначально ребенок, например, воспитывается в созависимой ситуации. Потому что если ребенок оказывается единственным и самым главным, то такая семья не выживет, потому что гораздо более важно это отношения между взрослыми. Отношения, которые обеспечивают спокойствие и стабильность этого ребенка. И поэтому ребенок зависит от взрослого человека (от мамы), который в свою очередь зависит от отношений с другим взрослым человеком (например, с папой или со своей мамой, и так далее). И вся проблема в том, чтобы эта созависимая ситуация не становилась невыносимой, чтобы в ней можно было быть нормально, нормально существовать. И вот эта детская болезнь психологов – упрощение – найти этот корень зла, сходу определить, в чем причина проблемы клиента.
Мы можем на эти потоки смотреть как на что-то незыблемое. И люди, которые боятся движения, они именно так это и воспринимают. И для них это выглядит как пирамида – когда кто-то что-то придумывает, то он оказывается как бы на вершине этой пирамиды. Получается так, что если я захвачен в какой-то поток – поток деятельности – то это может быть для меня очень болезненно, я могу это очень страшно переживать. Или не быть захваченным в какой-то поток, и завидовать этому, или напрягаться по этому поводу. А могу относиться к этому потоку очень легко, ну прыгнул и могу двигаться к в этом потоке в той скорости, в которой мне удобно. На сколько этот поток будет являться для меня поддерживающим, теплым. Потом захотел и перебрался-перепрыгнул в другой поток.
И, пожалуй, основная задача в искусстве пребывания в потоке – это то, как в этот поток наиболее полным образом включаться, и потом выключаться, нормально и без сожалений. И в этом смысле, если мы рассматриваем всю жизнь человека как пребывание в таком потоке сознания, кто-то очень мучается, находясь в этом потоке, а кто-то с удовольствием пребывает.
Сегодня мы часто пытаемся по привычке встроить мышление эры дефицита. Но мир изменился. Ведь любой дурак выберет хорошее между хорошим и плохим. А вот каким образом между хорошими вещами выбирать. Сегодня эра изобилия и тиражирования. Мир изменился, а вот этот поток сознания действует по старым законам. Переход из одного потока в другой – он очень-очень сложный. Например, находясь в семейном потоке, человеку бывает очень сложно из него выйти. Мы захвачены этими потоками, определенными способами деятельности. И очень часто наше поведение, наши действия, они основаны на тенденциях, на инерции этого потока, на том, что мы пытаемся все объяснить, теми способами, которые были вложены в предыдущем потоке.
Потоки они как ручейки весенние, то разделяются на какие-то русла, потом объединяются, потом опять разделяются. И я могу быть как мальчик, который играет с этими весенними потоками, пробуя что-то менять в направлениях ручьев. И мы так же можем что-то изменить, именно в своем сознании, переходя от одной идеи к какой-то другой.
Если с этой точки зрения мы посмотрим на наши желания, на наше пребывание, на наше желание сменить какие-то потоки, то можно заметить, что мы иногда пытаемся удержаться в каком-то русле, которое мелеет, например. И обнаружение каких-то более сильных потоков рядом и возможность перебираться из одного потока в другой, вот это то, что связано с искусством пребывания в потоке.